Притча о слабости.

                                                                                                                                      Мысли вслух. люди,

Когда то, очень давно, все мужчины и женщины были очень похожими. Все мужчины были мужчинами и напоминали Адама. А женщины, соответственно, ничуть не стыдились своего сходства с прародительницей Евой. Да и между собой потомки первых людей отличались мало. Мужчина и Женщина - два пола, две половинки целого:  одной божественной идеи в прошлом, и одного человеческого счастья в будущем

Они все делали вместе и дополняли друг друга, как положено половинкам. Там, где мужчина был сильней, женщина брала ловкостью, там, где проигрывала мужская стратегия - побеждала женская хитрость. Они были на равных, даже когда начинали соревноваться друг с другом.

Но однажды женщина заметила, что есть у мужчин одна слабость - они слишком любят выглядеть сильными, а еще им жутко нравится то, что женщины называли любовью, а циники назвали сексом. Ради него самцы готовы сражаться, соревноваться между собой, наращивать мышцы и еще больше гордиться своей силой, гордо выставляя её напоказ.

День химика

День химика. Последнее воскресенье мая. Каждый год. При любой погоде. На площади перед главным входом. Шумная и нетрезвая толпа из «вчерашних» и глубоко позавчерашних выпускников.

Таких же, как вчера,  и отшлифованных жизнью. С животами и лысинами. В дорогих костюмах, и в потрепанных джинсах. Шумных, как десять, двадцать и тридцать лет назад.

• А помнишь, как Кока свалился с пятого этажа и все думали, что позвоночник сломал? Главное, смотрим - спина горбом! Не двигается … В общем, кранты!    Ага, а когда его «скорая» приехала забирать, протрезвел, очнулся и начал стонать… Жалобно так… И ножкой так - подергивает, подергивает… И стонет , стонет…  А врачиха у него, главное, спрашивает: «Сынок, что у тебя болит?» А Кока так серьезно - У меня болит совесть!!!

Лето

 Мысли вслух. люди,  

Лето. Жара. Мужики, все за мной! Делай, как я! Разбежались, оттолкнулись ногами от работы и – с головой в лето! Как долго ждали, как мечтали, как готовились... Так долго ждали, что теперь переживём. Пережили аллергию, извлекли пуховые заглушки из носов, с мужской основательностью приготовили к выходу на улицу глаза.

Именно глаза. Потому что  на улице действуют правила музея – можешь смотреть, но руками «ни-ни». Как сказала Венера Милосская своему скульптору – «Только без рук!». И кто её, дуру, за язык тянул? Поэтому – без рук. Только посмотреть. Поэтому вовсю работают глаза. Разуваются с утра и закатываются под вечер. Они видят всё и пытаются заменить все части отупевшего от жары организма. 

Глаза вместо нас – сами раздевают, сами приласкивают,  сами напрягаются с частотой уличного движения. Хотя раздевать уже почти не нужно.  Всё, что раньше угадывалось – теперь легко просматривается даже пенсионером с минус три на носу и минус шестьдесят ниже пояса. Женская одежда сдалась и уступила место самой женщине. Даже консервативные равнобедренные треугольники постепенно превратились в ленточки и равнобедренно ушли вовнутрь.

Когда начинается жизнь?

Мысли вслух. люди,

Мой друг Витька рванул в горы. Не в Крым, как почти все, не на Кавказ, как некоторые, а туда, где выше некуда. Где выше – только озоновые дырки. Куда только ненормальные карабкаются, чтобы воткнуть флаг, или подслушать, о чем сплетничают ангелы с бритоголовыми монахами. 

А он – нормальный. Он – без флага. Он сам может всё рассказать монахам и даже оформить за них пресс-релиз. Он это умеет, его этому учили. Его за это хвалили, ему за это платили, держали место у офисного окна, и в списках на годовой бонус. Но он рванул. Смог. Шлепнул карьеру по морде ластами, добавил аквалангом по хребту и рванул подальше отсюда и поближе к жизни. Глубже – в теплое море, выше – в мистические горы. Назло работодателям, на зависть друзьям. Из страны, которой пофиг на нас, в место, где нам пофиг на страну. Чтобы не обсуждать престижность Bentley, зарплату шефа, новые коллекции и старые проблемы, стоимость газа и соседку-заразу. Чтобы не проявлять «социальную активность», согласно статистике, а пожить согласно душе.

Чтобы ощутить глоток свежего ветра на вершине, шипение теплого прибоя на босых ногах, улыбку сытой акулы в двух метрах от маски и упругое барахтанье начинающей аквалангистки рядом. Ощутить, а не подсчитать, не измерить, не внести в протокол, не вписать в резюме…

Получить удовольствие. Настоящее, чистое. Для себя, а не для кого-то. То самое, о котором так нагло врут маркетологи в рекламных роликах шоколадных батончиков. То самое, что было в детстве, но спряталось куда-то вместе с игрушками. То самое, что мы постоянно откладываем на потом. До отпуска, до пенсии, до бонуса, до окончания ремонта, до «пока дети вырастут, школу закончат, внуков родят». То самое, ради которого мы готовы горбатиться 11 месяцев в году, чтобы хотя бы несколько дней побыть самими собой – повзрослевшими детьми, живыми, естественными и поэтому интересными. Интересными для наших любимых, друзей и даже для себя.

Наверное, это важно для нас? Важнее, чем «оставить свой след в летописи компании»? Куда-нибудь вписаться золотыми или пластиковыми буквами. Прогибаться, изворачиваться и продвигаться, чтобы не попасть под сокращение. Чтобы вырасти из категории планктона в зубастого малька, а уж потом… Потом, когда окончательно разучишься ощущать, позволить себе ощутить!

Жизнь начинается после сорока? После пятидесяти? Когда накопится достаточно славы, денег или понимания того, что всё это не имеет такого уж большого значения? И «достаточно» – это сколько? Сколько нужно получить на руки, чтобы сказать карьере если не «до свидания», то хотя бы «подожди – я ненадолго, сбегаю, проверю, стоит ли бежать туда, куда мы с тобой вместе бежим?». Не разучился ли я радоваться, ощущать, жить?

Говорят, жизнь начинается после сорока. Глупости, она начинается тогда, когда ты сам решишь её начать.

Мой друг Витька рванул в горы… Без флага, без резюме – налегке. Чтобы отпраздновать свой тридцать шестой день рождения. Чтобы пожить. Завидую…

Игра в «прятки». Украинский вариант.

Мысли вслух. Страна.

       Снова не хватает чуть-чуть! Чтобы отдать, чтобы раздать, чтобы рассчитаться, чтобы отчитаться. Раз, два, три, четыре, пять, мы опять идем искать! Виноватых, деньги, правду, черта лысого. Кто не заховался, я не виноват. А как найдем, то сразу под суд, сразу – «пали стукали» его, если не сказать откровенней и от души. Щас как найду, щас как отгадаю. Щас как расскажу всем. И чьи шишки в лесу, и кому зарубить на носу. И кто у нас вершки, и кто у них корешки. И все фирмы, что «под ключ» – сразу «под замок»! 

Щас, только зажмурюсь как следует. Потому что так лучше. Потому что рано открывать глаза. Лучше искать с закрытыми. На ощупь. И лучше – по официальному списку с неофициальными галочками напротив тех, «кого можно».

А то можно такого поймать, что лучше сразу отпустить. Неотмеченных судить всерьез нельзя. Лучше вместе с деньгами вывезти куда-нибудь, где можно. А здесь нельзя – по причине болезненного состояния близких родственников, отсутствия жизненных сил и законодательной потенции. На экранах привычная синусоида доживающего парламента, в ушах одна и та же фонограмма прямого включения. Как в медицинском сериале: «Пи, пи пи пиииииииии»...

Полная остановка жизнедеятельности в финале каждого голосования по причине всеобщей неприкасаемости и всеобщей недостаточности. Недостаточности всего, в том числе и совести. Заставить работать может только электрошок или прямой массаж грубой мозолистой рукой. У поляков когда-то хорошо получился электрошок, у наших чернобыльцев и афганцев почти получился массаж. Почти…